F-16A лётчика Илана Рамона, участвовавшего в налёте на Аль-Тувайту — впоследствии первого израильского космонавта // Фото: Wikipedia / KGyST
F-16A лётчика Илана Рамона, участвовавшего в налёте на Аль-Тувайту — впоследствии первого израильского космонавта // Фото: Wikipedia / KGyST
Продолжающаяся израильская операция «Народ как лев» потрясла весь мир. После многих лет игры мускулами, прокси-войн и шпионских операций еврейское государство впервые ударило непосредственно по Ирану. И пока складывается ощущение, что исламская республика, несмотря на всю показную воинственность, не была готова к реальной схватке с «сионистским образованием». Если в конфликте не случится перелома, то Тегеран рискует как минимум остаться без высших офицеров, ключевых учёных-ядерщиков и основных объектов атомной программы.
И такую развязку нельзя будет назвать беспрецедентной. 44 года назад Израиль уже лишил атомного оружия другую диктатуру, беспрестанно заявлявшую о своём желании сбросить евреев в море, да и ещё в стране с похожим названием — Ирак времён Саддама Хусейна. В историю эти события вошли как операция «Опера» (также известна как «Вавилон»).
В 2025 году трудно представить, что всего 40–45 лет назад Ирак претендовал на лидерство во всём арабском мире. В конце 1970-х годов местная политическая жизнь — до этого почти 20 лет представлявшая собой круговорот кровавых переворотов и недолговечных диктатур — обрела стабильность. У страны появился «постоянный» автократ, небезызвестный Саддам Хусейн Абд аль-Маджид аль-Тикрити.
На тот момент Саддам был бесконечно далёк от своего финального образа — всеми брошенного жалкого старика со спутанной бородой и полубезумным взглядом. Это был молодой (1937 года рождения), энергичный и обаятельный политик, уважаемый как на Ближнем Востоке, так и за его пределами. Напомню, что во время Холодной войны Ирак был светской республикой, заявлял о строительстве «арабского социализма» и считался важным союзником СССР в своём регионе.
Так вот, Саддам желал для своей страны имперского величия. Он видел Багдад лидером всего арабского мира, и, казалось, имел на руках для этого все карты. Прежний претендент, Египет, из-за Кэмп-Дэвидских соглашений с Израилем как раз в те же годы стал для изгоем для Ближнего Востока, а на богатый нефтью Ирак после мирового кризиса 1973 года свалились миллиарды долларов. Соответственно, местные власти постоянно заявляли о своей глубочайшей ненависти к сионизму, спонсировали разные организации палестинских боевиков и, наконец, решили стать первой в мусульманском мире ядерной державой.
Наиболее очевидный партнёр, Советский Союз, конкретно здесь помогать не спешил. Ещё в 1975 году в Кремле Саддаму дали ясно понять, что Москва поддержит только программу мирного атома для Багдада под контролем МАГАТЭ. Иракец не обиделся и решил найти новых друзей, тем более что на его страну не прекращали сыпаться нефтедоллары. Осенью 1975 премьер-министр Франции Жак Ширак предложил арабам реактор Osirak мощностью в 70 МВт, исследовательскую лабораторию Isis и годичный запас обогащённого урана. Цена вопроса составляла каких-то три миллиарда в американской валюте.
Формально речь снова шла о сугубо мирном атоме. Правда, французы в отличие от СССР изящно обошли механизмы международного надзора, косвенно дав добро партнёрам на военные разработки. Но также Париж и отказал иракцам в целой номенклатуре материалов и оборудования, необходимого для производства критически важнейшего плутония. Советники Саддама решили, что французское кокетство некритично — недостающие объёмы урана и агрегаты вроде горячей камеры Ирак можно точечно купить в других странах, от Бразилии до ФРГ. С помощью них у арабской республики и будет свой плутоний.
Здесь стоит оговориться: в западной науке до сих пор нет консенсуса, насколько честен был Париж в своих играх с иракцами. В 2005-м гарвардский профессор Ричард Уилсон заявлял о хитрости парижских инженеров. Якобы они сконструировали Osirak с намеренным дефектом, что помешало бы инженерам Саддама в дальнейшем получить плутоний требуемого качества.
«Реактор Osirak, который Израиль разбомбил в июне 1981 года, не мог производить [атомные] бомбы. Французский инженер Ив Жирар явно спроектировал его непригодным для этой цели. Это было очевидно для меня во время моего визита [в Ирак] в 1982 году»
— Ричард Уилсон
Впрочем, эта оценка дана спустя 24 года после операции «Опера». А в начале 1980-х зарубежные наблюдатели рассматривали саддамовский Ирак как без пяти минут ядерную державу. Например, советский востоковед Валерий Ярёменко утверждал: весной 1981-го московские эксперты прогнозировали, что к 1983–1985 годам ядерщики Саддама смогут производить по 3–5 бомб ежегодно. Никаких следов французской ушлости советские специалисты тогда не замечали.
Для СССР новый статус Ирака воспринимался всего лишь одним из факторов напряжённости в рамках Холодной войны. А вот другое государство видело в смертельном оружии для Саддама угрозу для собственного существования. Речь, конечно же, о Израиле, который иракский диктатор неустанно обличал как главного врага всех мусульман.
С конца 1970-х годов франко-иракское сотрудничество вызывало у Иерусалима всё большую тревогу. Сперва израильтяне пытались решить вопрос дипломатией, но Париж упрямо стоял на своём: наш атом — мирный, вам бояться нечего. Тогда израильтяне пересмотрели свой подход к проблеме. Благо, что летом 1977-го левое правительство миротворца Ицхака Рабина сменили правые министры куда более жёсткого Менахема Бегина.
За сменой правительства в Израиле последовал ряд загадочных инцидентов в Европе, ударивших по атомной программе Ирака. Кого-то из отправленных на Запад арабских учёных нашли в гостинице с перерезанным горлом, кого-то — скоропостижно свела в могилу неизвестная болезнь. Полицейским не оставалось никаких улик, а едва ли ни единственная свидетельница (парижская секс-работница, вызванная одним из иракцев перед смертью) тут же погибла в ДТП. Параллельно работавшие с арабами европейские компании получали анонимные угрозы от неких террористов и сталкивались с волной внезапных увольнений.
5 апреля 1979 года кульминацией всей этой дьявольщины стал взрыв во французском Тулоне. На складе морского порта в воздух взлетели корпуса Osirak, ждавшие отправки арабам. Дорогостоящее оборудование за секунду обернулось грудой металла, притом другие грузы на складе никак не пострадали. Официально вина «Моссада» за эти эпизоды не доказана до сих пор, но переехавший в 1990-е в Канаду ветеран спецслужбы Виктор Джон Островский в мемуарах уверял: всё это — работа его коллег во главе с тогдашним шефом разведки, Ицхаком Хофи, которым помогали саяним, сочувствующие Израилю европейские евреи.
«Французская полиция ничего не сообщала о своём расследовании [взрыва 5 апреля 1979], и газеты стали выдвигать самые разнообразные версии. "Франс Суар", например, считала, что полиция подозревает в диверсии ультралевых, "Ле Матен" утверждала, что это сделали палестинцы по заказу Ливии, а еженедельник "Ле Пуан" указывал на ФБР. Некоторые другие газеты обвиняли "Моссад", но представитель израильского правительства отверг эти обвинения как антисемитские».
— Виктор Джон Островский
Такие операции, безусловно, способны внушить ужас малодушным — только вот Саддам не относился к их числу. Иракский диктатор отвалил французским партнёрам ещё одну круглую сумму в долларах, а те взялись за второй Osiraq.
К концу 1980-го реактор был готов, и на этот раз никакая мистика ему не навредила. В положенный срок агрегат добрался до иракского ядерного центра Эт-Тувайты близ Багдада. Там ему дали новое имя — Таммуз («Июль»), в честь месяца, когда саддамовская партия «Баас» захватила власть в 1968 году.
Согласно воспоминаниям израильских журналистов, Ицхак Хофи в беседах с Бегином разводил руками: что поделать, одними плащом с кинжалом всего не уничтожишь. Мол, было наивно считать, что иракцев гарантированно остановят пара-тройка ликвидаций и один взрыв. И раз возможностей спецслужб оказалось недостаточно, то дело стоит поручить уже армии.
Всё той же осенью 1980-го механизм уничтожения «Таммуза» невольно активировал сам Саддам Хусейн. Ещё 22 сентября диктатор приказал своей армии вторгнуться в соседний Иран, где за год того свергли монархию и к власти пришло шиитское духовенство во главе с радикальным аятоллой Рухоллой Хомейни.
Саддам хотел отобрать у персов Хузестан, богатую нефтью приморскую область с частично арабским населением, и одновременно поднять престиж Ирака в арабо-суннитском мире, как его надёжного стража от шиитской революции. Багдадские генералы уповали на революционный хаос у противника и поэтому рассчитывали на маленькую победоносную войну. Но их вторжение быстро забуксовало — ценой огромных потерь иранцы заперли агрессора в приграничной зоне.
При этом в Тегеране, как и в Иерусалиме, сознавали, что имеют дело с без пяти минут ядерной державой. Спустя всего неделю после вражеского вторжения, 30 сентября 1980 года, иранские ВВС провели операцию «Опалённый меч». Звено полученных ещё при шахе американских «фантомов» F-4 налетело на Ат-Тувайту и сбросило бомбы на реактор. Правда, персы добились ограниченного успеха. «Таммуз» уцелел, пусть и его установку удалось оттянуть примерно на три месяца.
Иронично, что саддамовская пропаганда уже тогда заявила о сговоре своего противника с «сионистами». Мол, аятоллы посадили за штурвалы F-4 наёмников-евреев, они и выполнили за хомейнистов всю грязную работу. Судя по всему, иракский агитпроп не придавал этому фейку особого значения — взаимные обвинения в связях с Израилем служили старой забавой ближневосточных диктатур. Но конкретно багдадские пропагандисты словно накликали беду на любимую игрушку своего правителя.
Точно неизвестно, когда и при каких обстоятельствах Хомейни и его приближённые решили передоверить уничтожение «Таммуза» израильтянам — показательно ненавидимым, но явно более искушённым в военных делах. Совершенно точно, что сами лётчики Израиля готовились к атаке на Ат-Тувайту ещё с 1979 года, а осенью 1980-го кабинет Бегина окончательно утвердил план «Опера». При этом многие члены правительства, включая министра обороны Эзера Вейцмана, до последнего рассматривали эту идею как чересчур рискованную. Считалось, что укомплектованные новейшей советской техникой ВВС и ПВО Ирака слишком сильны, успеха Израиль может добиться лишь ценой жизни своих пилотов, и при любом исходе Иерусалим потом ждут дипломатические проблемы.
Однако большинство министров сочло очередную волну международного осуждения меньшим злом в сравнении с ядерной бомбой у Саддама. Тем более никого не смутило сотрудничество с персами. При шахе у Израиля с Ираном были прекрасные отношения, так что после 1979 года многие в Иерусалиме надеялись, что исламская республика «побалуется» и постепенно вернётся к хотя бы худому миру с еврейским государством.
«Израиль [в 1980-м] пытался предупредить Тегеран о том, что Ирак собирается вторгнуться, но в Иране царил такой сумбур, что лишь немногие официальные лица и военные лидеры увидели или полностью прочитали сообщение. А всего через несколько часов после того, как Ирак начал вторжение 22 сентября, в офисы иранского правительства пришёл телекс из Израиля, начинавшийся словами: "Чем мы можем помочь?"»
— Том Купер, американский историк
В декабре 1980 года иранские лётчики, пользуясь старыми контактами, секретно передали израильтянам плёнки с последней аэрофотосъёмки Ат-Тувайты. Как впоследствии утверждал шведско-иранский историк Трита Парси, в феврале-марте 1981-го офицеры ВВС двух держав конфиденциально встречались во Франции. Со стороны персов переговоры будто бы вёл лично главком авиации полковник Джавад Факури. Офицер поделился опытом «Опалённого меча», гарантировал тайным союзникам запасной аэродром в иранском Тебризе на всякий случай и пообещал проредить парк иракской авиации перед ударом тайных союзников.
Персы сдержали своё слово. 4 апреля 1981 года пилоты Факури провели сверхуспешный налёт на иракскую авиабазу Н-3. По оценкам иранцев, они уничтожили до 48 единиц техники советского и французского производства, включая несколько истребителей-перехватчиков. Теперь настало время для хода израильтян.
Иронично, но технически «Опера» стала возможной не вопреки, а благодаря Исламской революции в Иране. Дело в том, что «Опера» предполагала весьма суровые условия: лететь более 1000 километров над пустыней, причём через воздушное пространство сразу двух на тот момент недружественных государств (Иордании и Саудовской Аравии), а потом ещё и выдержать схватку с иракскими лётчиками и ПВО. Всё это делало рискованной воздушную дозаправку и накладывало ряд других ограничений.
Обойти препятствия позволяла современная техника, вроде американских F-16 Fighting Falcon, но Израиль на момент разработки операции даже не стоял в очереди на их получение. И тут евреям нечаянно помогли хомейнисты. Исламская революция сорвала утверждённые США поставки Тегерану новёхоньких «соколов», и их у заокеанских партнёров тут же выпросил израильский министр обороны Вейцман. Потом израильтяне несколько месяцев готовили атаку, нарушавшую целый перечень норм международного права.
Как минимум один раз, 8 мая 1981 года, операцию отменили в самый последний момент. О дерзком замысле неожиданно узнала левая оппозиция, Бегин занервничал и отложил «Оперу» до лучших времён. Финальный приказ-молнию о выполнении операции лётчики получили 7 июня 1981 года. В 15:55 эскадрилья из восьми F-16A полковника Зеева Раза и шести F-15A, составлявших группу сопровождения, стартовала с аэродрома Эцион.
Полёт отряда начался с казуса. Из-за небрежно проложенного маршрута пилоты прошли над густонаселённым побережьем залива Акаба. Согласно расхожему апокрифу, израильтяне пролетели прямо над яхтой иорданского короля Хусейна I. И озадаченный монарх — к слову, сам военный лётчик по образованию — будто бы понял, кто и куда летит на F-16. Хусейн вроде как даже приказал сообщить об увиденном в Багдад. По непонятным причинам никто из его подданных до соседей не дозвонился, а парни Раза спокойно продолжили свой рейд.
Израильские лётчики слишком хорошо знали своих врагов и в совершенстве владели разными диалектами арабского. Миновав Акабу, «оперный» отряд успешно выдал себя местным диспетчерам по радио за заблудившихся саудовцев, а над аравийской территорией таким же образом обернулись «иорданцами». Также благодаря разведке Раз знал о слепых для вражеской ПВО зонах на саудовско-иракской границе и удачно прошёл сквозь них навстречу поставленной цели.
Как потом вспоминали работавшие в 1981-м в Ираке советские военспецы, офицеры Саддама в Ат-Тувайте не готовились к налёту сионистов. Да, арабы привыкли к угрозе с востока от персов, но никак не ждали подвоха с западной стороны. По одной из версий, к 18:30 7 июня основная часть горе-защитников стратегического объекта ушла ужинать, и часть радаров осталась вовсе без присмотра.
Разумеется, Раз и его команда даже не помышляли о такой удаче. Поэтому свою часть работы они выполнили предельно чётко. За 20 километров от цели шедшие под радарами бомбардировщики вошли в пике, а затем стремительно из него вышли, аккурат над заветным «Таммузом». Развязка операции длилась менее двух минут: за это время израильтяне успели сбросить на реактор 16 американских бомб, из которых от восьми до тринадцати попали точно в цель.
«Командующий ВВС Давид Иври вышел с нами на связь, когда мы летели обратно: "Помните, что полёт заканчивается только в ангаре. Осторожнее при посадке". Но мы слышали по его голосу, что он горд и доволен нами. Да мы и сами собой жутко гордились — достигли такого результата без единой потери»
— Амос Ядлин, израильский лётчик
Лишь после бомбёжки иракские военные соизволили обстрелять налётчиков. На вооружении у арабов стояли новейшие образцы ПВО вроде советского «Куба», но драгоценные минуты были уже утрачены — люди Раза брали курс на запад. Характеристики техники не смогли покрыть банальную человеческую халатность.
Первым последствием «Оперы» стала по-сталински беспощадная чистка среди офицеров иракской противоздушной обороны. В тюрьмы и к расстрельным застенкам отправились десятки офицеров в разных званиях.
Эта гекатомба не смогла возродить ядерную программу Саддама. Несгибаемый диктатор пытался перезапустить проект на других площадках, но эти усилия уже ни к чему не привели: цены на нефть падали, а война с Ираном пожирала всё больше средств. Вожделенного оружия за оставшиеся 22 года у власти багдадский диктатор так и не получил.
Возможно, именно этого козыря Ираку и не хватило в развязанной против иранцев войне. Она продолжалась до 1988 года, унесла с обеих сторон жизни порядка миллиона человек и ни на метр не сдвинула государственную границу. Израильские спецслужбы и армия тайно помогали Тегерану до самого конца конфликта (разведданными, точечными поставками техники и боеприпасов), но аятоллы так и не пересмотрели своей официальной ненависти к еврейскому государству.
Израильское общество восприняло «Оперу» как общенациональную победу. 30 июня 1981 года бегиновская партия «Ликуд» и её союзники победили на парламентских выборах. Действующий премьер повторно сформировал правительство, работа которого, правда, выдалась неоднозначной. В частности, именно при нём свою «спецоперцию» нашёл уже ЦАХАЛ, опрометчиво вмешавшись в затяжной ливанский конфликт.
На международном уровне израильский удар по Ираку ожидаемо не оценил почти никто. Совет Безопасности и Генассамблея ООН предсказуемо осудили нападение на суверенное государство, высказали тревогу и выразили глубокую озабоченность. Левые спикеры по всему миру клеймили Израиль как государство-террорист, с ними солидаризировались и многие правые политики.
«Мир в целом возмутил налёт Израиля 7 июня 1981 года. "Вооружённое нападение при таких обстоятельствах не может быть оправдано. Оно представляет собой серьёзное нарушение международного права", — гремела Маргарет Тэтчер. Джин Киркпатрик, посол США в ООН была столь же сурова, сравнив случившееся с советским вторжением в Афганистан. Американские газеты не жалели красок. "Внезапное нападение Израиля было актом непростительной и близорукой агрессии" — заявила New York Times»
— Джордан Стил, британский журналист
«Опера» ощутимо осложнила отношения Иерусалима с Парижем. Несмотря на то, что израильтяне намеренно били в календарное воскресенье (с расчётом, что европейские специалисты в Ат-Тувайте будут отдыхать), вместе с десятью иракцами на объекте погиб один французский инженер, 25-летний Дамьен Шоспье. Спустя год Израиль без лишнего шума выплатил компенсацию его родным, но осадок от случившегося остался у многих французов.
Тем не менее в израильском обществе именно с тех пор прижилась «доктрина Бегина»: в чрезвычайных случаях возможно нарушать чужой суверенитет, если на кону стоит судьба Израиля как такового. И наличие у потенциального противника атомного оружия — очевидно первая в перечне возможных угроз. Даже странно, что спустя 44 года об этом позабыли в той самой стране, которая помогала израильтянам с операцией «Опера».
На главном фото — F-16A лётчика Илана Рамона, участвовавшего в налёте на Аль-Тувайту — впоследствии первого израильского космонавта. Фото: Wikipedia / KGyST
