Заболевает или выздоравливает? Спор о состоянии российской экономики

Как подсчитала Financial Times, из ТОП-50 российского списка Forbes на ПМЭФ присутствовало всего шесть миллиардеров. Проигнорировали форум даже такие ветераны-хедлайнеры, как председатель правления “Роснефти” Игорь Сечин и Газпрома Алексей Миллер. Да и международным – во всяком случае, международным экономическим, – форум называть уже как-то неловко: западные инвесторы проигнорировали мероприятие, пишет FT. 

Не приехали и дружественные России лидеры: Си Цзиньпин, к примеру, праздновал день рождения и принял поздравления Владимира Путина по телефону. Самым почетным гостем оказался президент Индонезии Прабово Субианто, и Путин даже назвал его “главным гостем форума”, но выяснилось, что приезжал он попросить бесплатные места для индонезийских студентов в российских вузах. Нет, тоже, конечно, инвестиции, вот только не в российскую экономику.

Собственно, отсутствие иностранных инвестиций – один из основных ограничителей для экономики.

Автаркия, может, и кажется каким-то радетелям мифических традиционных ценностей свидетельством мощи, но даже продуктами питания полностью может себя обеспечить только одна из 186 стран мира, как показали исследования ученых Эдинбургского университета и Гёттингенского университета имени Георга Августа – и это малюсенькая тропическая Гайана. Что уж говорить о товарах более сложных в производстве. 

Второй фактор – то, что глава ЦБ Эльвира Набиуллина аккуратно назвала “качеством институтов”, но тут я забежала вперед.

Итак, основной спор трех глав экономического блока правительства развернулся вокруг важнейшего на сегодня вопроса: российская экономика заболевает или, наоборот, выздоравливает? Соответственно, нужно ли ее начинать реанимировать или наоборот, прописать прогулки на свежем воздухе? Понятно, что каждое ведомство ставит диагноз на основании собственной специализации. 

Минэкономразвития отвечает за рост ВВП – а какой тут рост, если ставка по кредиту 20% при официальной инфляции в 10%? Предыдущие два года помогало “военное кейнсианство” – 40% расходов бюджета пошли на войну и до того, как выпущенные предприятиями танки, снаряды и ракеты сгорели и взорвались, они все же успели дать рост ВВП – да, в во многом “бумажный”, но люди получили зарплату, пошли с нею в магазины. 

Однако опытным путем было выявлено: “военное кейнсианство” имеет срок годности.

Первоначальный запал пропал: необеспеченные товарами зарплаты разогнали инфляцию, бюджет стал дефицитным (и дефицит растет).  Фонд национального благосостояния, откуда брали недостающее, почти исчерпан. А тут еще и нефтяные доходы бюджета упали из-за падения цен на нефть, и что-то нет особых надежд на то, что будут расти в перспективе. Зарплаты начинают тормозить, даже выплаты за подписание контракта уменьшают – региональным бюджетам как бы не хуже, чем федеральном. Прямо  на ПМЭФ металлурги начали грозить остановкой производства – даже война больше не дает достаточного спроса и цены на металл падают. 

В общем, главе Минэка Максиму Решетникову со своего министерского кресла все видится в черном цвете. “По цифрам у нас охлаждение, но все наши цифры – это зеркало заднего вида. По текущим ощущениям бизнеса и по индикаторам мы в общем уже, мне кажется, на грани перехода в рецессию”, – заявил он.

У Минфина своя колокольня: это ему приходится давать деньги. В том числе, кредиты бизнесу. И тут, оказывается, тоже не все так просто. 

Да, ставка высокая и коммерческие кредиты банки дают под ставку не менее 23% годовых. Но вот “Корпорация МСП” на радостях от снижения ключевой ставки ЦБ с 21% до 20% выдала страшную тайну:

оказывается, огромное количество предприятий получают кредиты по льготным ставкам – по 13-16,5% годовых. А для предприятий станкостроения и робототехники ставка в первый год вообще 5%.

И не надо думать, что это обязательно сверхпередовые или даже чисто оборонные предприятия: например под 16,5% могут кредитоваться туризм, производство, логистика, IT и научно-техническая деятельность. При должной сноровке (или оплаты “помогаторам”) под этот определение может подойти практически любой бизнес. 

А ведь доплату банкам до реальных ставок должен дать Минфин. Поэтому его глава Антон Силуанов считает, что сейчас в экономике, конечно, похолодание, но это обычное такое похолодание, после которого наступит лето. Синоптик из министра никакой, потому что смена сезонов происходит несколько иначе, ну да ладно.

Наконец – ЦБ. У него одна задача: бороться с инфляцией. Конечно, не до смерти бороться, но пока, как считает глава регулятора Эльвира Набиуллина, экономика вполне себе крепенькая. И вовсе она не замерзает – просто выходит из горячки. Мол, до этого экономику разогрели тратами ФНБ, кредитным импульсом, переходом к импортозамещению. А теперь эти ресурсы исчерпаны, компании столкнулись с дефицитом рабочей силы, а экономика возвращается к “сбалансированной траектории”. “Другими словами, это выход из перегрева”, — заключила Набиуллина.

В общем, не сошлись три ведомства, не нашли компромисса, а, соответственно, консилиум не смог назначить и лечения. И дальнейшая дискуссия показала, что выход все видят по-разному.

Набиуллина, отметив, что прежние ресурсы исчерпаны, сказала, что нужно думать о новой модели роста. Учитывая ее аккуратный пассаж о “качестве институтов”, можно догадаться, что

речь глава ЦБ вела о такой модели экономики, где Генпрокуратура не отнимает бизнес на основании “была бы компания, а статья найдется”.

Ведь буквально накануне ПМЭФ были национализированы такие разные компании, как аэропорт “Домодедово” и российский разработчик игры “Мир танков”. И, соответственно, об экономике, где национализированные компании не достаются по дешевке друзьям, как и льготы по налогам и по кредитам. В общем, о модели такой экономики, где не действует принцип “друзьям – все, остальным – прокурор”. Но развивать эту тему не стала и Набиуллина, и уж тем более, никто другой. В доме повешенного о веревке не говорят, знаете ли. Поэтому говорили о чем попало.

Тут, конечно, отличился Орешкин. По его мнению, выход – в платформенной экономике, чтобы это не значило. Мол, платформы, в отличие от традиционных бизнесов, от увеличения масштаба делаются только эффективнее. И людям хорошо: теперь человек не зависит от работодателя, а свободно общается с платформой. Как, например, в такси или на маркетплейсе. Господин Орешкин, наверное, не в курсе, что и таксисты, и продавцы на маркетплейсах жалуются на потогонную систему, где те самые платформы забирают себе львиную долю прибыли, оставляя им все издержки. Но, кажется, я догадываюсь, почему ему нравится идея. “Платформы — новая плановая экономика, но во главе не с человеческими институтами, а с алгоритмами”, – заявил он. В общем, что ни создавай, все равно плановая экономика получается.

Рост может обеспечить не автаркия, а сотрудничество России с другими странами, заявил в своем докладе на ПМЭФ Дмитрий Белоусов, сооснователь прокремлевского Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования. Правда, страны должны быть дружественными, оговорился он. Тем не менее, это достаточно сильно расходится с преобладающим сейчас в правительстве мнением о том, что все должно быть своим – хотя, например, аграрии сейчас страдают из-за этого, так как им урезают квоты на импорт семян и племенного скота. Видимо потому, что несмотря на приверженность дирижизму и “руке государства”, а не “руке рынка” Белоусов все же хороший экономист, и не может не замечать, что

экономике плохо не только – а может, и не столько, – от высокой ставки ЦБ, сколько от попытки “импортозаместить” все и вся. 

Причем, как идет это замещение, можно было увидеть прямо на ПМЭФ: вызвавший ажиотаж робот-гуманоид “Роберт” оказался китайским – это Unitree G1, самая доступная модель от китайской компании Unitree Robotics. В России он стоит около 3 млн рублей, также его предлагают в аренду за 70 тысяч рублей в час. “И вот все у них так”, – резюмировал один из моих знакомых экспертов. И не поспоришь.

‍

На главном фото — Эльвира Набиуллина на ПМЭФ-2025. Фото: Дмитрий Орлов, photo.roscongress.org