— Как вы оцениваете нынешний этап мирных переговоров? 

— Начнем с того, что новой администрации США нужна была именно быстрая «сделка», и она пошла к ней по самому короткому пути — через давление на Украину. Для этого Вашингтоном были запущены два дипломатических трека.

Первый нацелен на перезагрузку отношений с Москвой. Уже были встречи в Эр-Рияде и Стамбуле. А между ними был визит кремлевского эмиссара Кирилла Дмитриева в Вашингтон. Тут на повестке «нормализация» работы посольств обеих стран и снятие санкций с России ради восстановления торговых отношений. 

Второй трек нацелен на то, чтобы сдвинуть «красные линии» Украины и навязать ей по сути условия капитуляции. Стив Виткофф ведь ездил в Москву отнюдь не для того, чтобы погрозить Путину санкциями, и не для выработки каких-то компромиссов. Судя по всему, его задача заключалась в том, чтобы найти такую обертку, в которой российские ультиматумы можно было бы продать Конгрессу США, а также Европе и Украине.

Ни на одном из двух треков американскому президенту далеко продвинуться не удалось. Во-первых, в американском истеблишменте сторонников Украины по-прежнему большинство, в том числе и среди республиканцев. Они не дают Трампу просто так оставить ее один на один с Россией. Именно для преодоления этого барьера Кит Келлог и Стив Уиткофф хотят от Киева признания Крыма российской территорией. Ведь тогда со словами «украинцы сами на это согласились» Трамп попросит у Конгресса снять с России санкции. 

Во-вторых, есть европейские партнеры Украины, которые воспринимают вторжение России как острую и непосредственную угрозу собственной безопасности. Они будут продолжать поддерживать Украину во что бы то ни стало. 

В-третьих, Путин ни на йоту со своих позиций не двигается. Он хочет произвести на западные страны впечатление, что инициатива находится в его руках, что ощутимых затруднений он не испытывает и посему ему некуда торопиться. 

В целом, никаких переговоров о мире или перемирии нет, а есть их имитация.

Путин выстроил стену из ультиматумов и ожидает, что стремление Трампа заработать политические очки на «быстрой сделке» подтолкнет его к усиленному давлению на Украину с целью принудить ее к де-факто капитуляции. 

Зеленский, в свою очередь, ясно понимает мотивы и Путина, и Трампа, но вынужден участвовать в «переговорах», стараясь не дать повода для обвинений в недоговороспособности со стороны Вашингтона. И такая игра в переговоры продолжается уже четыре месяца.

— Как вы оцениваете позиции Украины на данный момент? 

— В большей части Европы нет ощущения участия в войне против России. Несмотря на то, что после вторжения России в 2022 году и победы Дональда Трампа на выборах в 2024-м европейские страны существенно сблизились в понимании источников угроз своей безопасности, все равно отличия между ними остаются существенными. Тем не менее, поддержка Киева остается для очень многих из них одним из ключевых приоритетов внешней политики. Тут тылы Украины достаточно прочны. Увеличиваются объемы поставок артиллерийских снарядов в рамках чешской инициативы. Началось использование доходов от российских активов для поставок оружия и боеприпасов. Оборонные предприятия загружаются все большим числом заказов. Заметно расширяются программы военных поставок и помощи со стороны Германии, Франции, Дании, Норвегии, Польши, стран Балтии, Нидерландов, Швеции и Финляндии. 

В целом, в военном плане Украина стала сильнее. Роль США в военных поставках по-прежнему очень важная и существенная, но ее уже нельзя назвать критической. Например, внутреннее производство артиллерийских снарядов покрывает уже около 40% потребностей ВСУ, а производство дронов за три года увеличено почти в тысячу раз. Именно благодаря последним уничтожается более половины российской тяжелой техники. 

Самый главный результат этих почти трех с половиной лет — Украина выстояла как государство. Кстати, Трампу было бы намного легче разыграть свою партию в феврале-марте 2022 года, а Украине было бы, кончено, сложнее противостоять российскому вторжению.

— Не так давно было заявлено о «Коалиции желающих». Как вы оцениваете усилия в рамках этой инициативы? В качестве иллюстрации могу привести вот такое мнение: «Так что же на самом деле происходит? Меня беспокоит то, что ответ — “ничего”. Или, возможно, все еще хуже. Возможно, это и есть план. Возможно, никто “не желает” делать что-то большее, чем просто говорить о своей готовности» (экс-министр иностранных дел Литвы Габриэлюс Ландсбергис). 

— Идея коалиции здравая, но без политической воли и решимости ее смысл полностью выхолащивается. Она основана на том, как могли бы выглядеть гарантии безопасности для Украины после начала перемирия с Россией, но до него, я считаю, очень далеко.  К тому же у инициаторов коалиции нет пока четкого ответа вопрос: «А если Россия в очередной раз нарушит договоренности и возобновит захват территории Украины, что тогда?». 

В теории, присутствие европейских армий на территории Украины должно быть фактором, сдерживающим аппетиты России. Но эта конструкция сработает только в том случае, если у политического руководства участвующих стран была бы железобетонная воля вступить в боевые действия с Россией в случае нарушения ею перемирия. Сдержать Путина коалицией можно только в том случае, если он будет знать, что Европа жестко ответит и через месяц у него будет болеть голова о том, как эвакуировать свою оккупационную армию из Крыма. Однако готовность направить такой сигнал в Кремль пока отсутствует. 

Игорь Грецкий. Фото: Eero Vabamägi

— Недавно на заседании в Люксембурге комитет министров Совета Европы запустил процесс создания спецтрибунала по преступлению агрессии России против Украины. Как вы оцениваете его эффективность?

— Эффективность спецтрибунала можно будет оценить только через годы. Сейчас слышны скептические комментарии на сей счет. Мол, долго это все будет, да и кто вообще арестует и доставит Путина и его приспешников в суд? Эти замечания справедливы, тем более что серьезной оппозиции режиму ни внутри, ни вне ее нет. 

Но у меня нет никаких сомнений в необходимости существования спецтрибунала. Помимо всего прочего, я вижу два принципиально важных плюса. Первый — спецтрибунал станет дополнительным институциализированным предохранителем от реставрации отношений Европы с Россией по формулам вроде «Wandel durch Handel» или «партнерство ради модернизации».  Второй — расследование российской агрессии в отношении Украины будет регулярно привлекать внимание общественности и повышать осведомленность об агрессивной сути внешней политики России у все более широкой европейской аудитории.

— Тем временем Евросоюз ввел новый пакет санкций против России. Что думаете по поводу нового пакета?

— Новый пакет бьет прежде всего по российскому теневому флоту, который используется для торговли нефтью и нефтепродуктами в обход санкций. Сейчас ограничениями охвачено около половины используемых Россией танкеров, но совершенно точно, что санкционные списки будут пополняться. На Западе есть понимание того, нужно действовать быстрее и слаженнее. Например, сейчас обсуждаются идеи введения ограничений по скорости передвижения для подозрительных судов и интенсификации взаимодействия со странами приписки, которые помогают России регистрировать «теневой флот». В любом случае, возможности Кремля пополнять «теневой флот», как и бесконечно играть в кошки-мышки, не безграничны.

Однако главный политический месседж санкционной политики в том, что Европа сделала нужные выводы из прошлого.

Как на днях заявил президент Финляндии Александр Стубб, как минимум на протяжении нашей жизни не будет больше никаких «Северных потоков», ни в целом возврата к прежнему формату отношений Европы с Россией. Другими словами, по крайней мере для нынешнего поколения вырытая Россией пропасть — навсегда.

— Но есть мнение, что политика санкций больше не работает. Если не санкции и не уговоры Трампа, то что тогда может воздействовать на Путина?

— Мне трудно с этим согласиться. Во-первых, столь широкие обобщения вряд ли помогут разобраться с тем, насколько хорошо работают санкции. Важно учитывать объемы ограничений, а также эффективность механизмов их применения. Это хорошо видно на примере санкционной политики США и ЕС в отношении России. После аннексии Крыма Вашингтон действовал гораздо активнее — в значительной степени потому, что объем торговли США с Россией был в разы меньше, чем у ЕС. Американские санкции охватывали более широкий круг секторов и включали большее число физических и юридических лиц по сравнению с европейскими мерами. Это приводило к тому, что некоторые российские деятели и компании не могли работать в США, но вполне комфортно чувствовали себя в Европе. После февраля 2022 года «зазор» между санкционными списками США и ЕС постепенно сокращается.

Во-вторых, — и это аксиома — о санкциях надо судить на длинных дистанциях. Достаточно взглянуть на Иран, где уровень жизни и объемы потребления домохозяйств могли быть сейчас в два-три раза выше. Кроме того, санкции сильно ограничивают возможности Тегерана для спонсирования террористов из Хезболлы, ХАМАС и хуситских группировок. Да, к каким-то санкциям Иран адаптировался, но долгосрочные экономические издержки все равно остаются колоссальными. По тому же принципу санкции работают и в отношении России, делая все для нее дороже и сложнее. 

Я убежден, что потенциал санкций в отношении России далеко не исчерпан. Еще есть масса возможных опций от вторичных санкций до тотального запрета на торговлю с Россией, что существенно упростило бы администрирование ограничений. Но самой эффективной мерой воздействия, как мне кажется, является полное отчуждение суверенных активов агрессора с последующим инвестированием их в развитие ВПК Украины и Европы, а также закупкой оружия для ВСУ у США и ряда других производителей. В нынешней ситуации не обойтись без экстраординарных походов.

— Ваш прогноз до конца года?

— У меня нет больших ожиданий в отношении так называемых «переговоров» между США, Россией и Украиной. Они с самого начала были бесплодны и начались из-за безудержного желания нового американского президента показать неправоту своего предшественника. Пойдя по, как ему казалось, самому короткой дороге к «сделке», Дональд Трамп сделал дорогу к окончанию войны между Россией и Украиной длиннее. 

Однако в Конгрессе сохраняется проукраинское большинство, причем не только среди демократов, но и среди республиканцев. В Сенате уже находится на рассмотрении поддержанный 80 сенаторами законопроект о санкциях в отношении импорта товаров из стран, которые покупают российский газ, нефть, нефтепродукты и уран. Даже самые ярые сторонники MAGA признают, что

если США войдут в новый год в состоянии рецессии, то следующие промежуточные выборы в Конгресс республиканцы проиграют и утратят там большинство. Чем более осязаемой будет становиться эта перспектива, тем сильнее будет становиться голос проукраинского большинства в Конгрессе и тем больше будет давление на Трампа для смещения вектора своего давления с Киева на Москву.

Что касается Европы, то остается много вопросов относительно предстоящего Саммита НАТО в Гааге. Нет определенности относительно того, насколько США сократят свое военное присутствие в Европе и как будет выглядеть итоговое коммюнике саммита на фоне явного нежелания Вашингтона называть Россию агрессором. Уже были прецеденты, когда на уровне ООН и G7 делегация США возражала против включения в резолюции параграфов, в которых Россия упоминалась как агрессор, несущий ответственность за атаки украинских городов. Есть опасения, что на Саммите НАТО в Гааге что-то подобное может повториться.

‍

На главном фото – Дональд Трамп. Источник: сайт Белого дома